Интервью с Шухратом Хусаиновым
Шухрат, два часа назад ты очутился в Челябинске, но уже прошло первое отделение твоего сольного концерта в клубе-кафе "Светлое прошлое". Как ты оцениваешь себе выступление?
Мне нравится. Очень уютно, хорошая обстановка. То как я пою -- это дело второе (смеется).
Для тебя пение, в большей мере, это хобби или работа?
Я боюсь, что постепенно это становится работой. Постепенно, очень незаметно, но... Помнишь, как у Иващенко (напевает): "Незаметно, постепенно я прорастаю пустотой". Но этот процесс происходит постепенно, чтобы я к этому привык.
На сколько я знаю, ты только что с поезда. Говорят, что ты приехал из Астаны. Как тебя так далеко занесло?
Я приехал с фестиваля. Это большой фестиваль авторской песни. На сколько я понимаю, они собираются сделать казахстанскую Грушинку. И у них для этого есть и силы, и деньги. Это благое начинание поддерживается властями. Ходят слухи, что к этому приложило свою руку Министерство Обороны Казахстана.
Кто был гостями и метрами фестиваля кроме тебя?
Я не метр.
Скромно. По крайней мере, на Грушинке у меня сложилось впечатление, что ты попал в когорту избранных.
Грушинка -- это особенное место. В Астане же были Рая Нурмухаметова, Ольга Качанова, Коля Старченков. Все они являются на этом фестивале постоянными гостями. Почему я тебе их перечислил? Потому, что я состою в другой компании. Фестиваль же был хорошим, заключительный концерт был очень милым.
Перейдем от фестиваля к фестивалю. Что для тебя дала и показала Грушинка-2000?
Для меня Грушинка перестала быть одним фестивалем. Для меня она разбивается на отдельные малые фестивали, по которым я хожу, где меня ждут. Какие-то из них мне нравятся больше, какие-то чуть поменьше. Грушинку уже нельзя воспринимать как нечто целое. Дело в том, что если нечто большое вовремя не структурируется, то оно заканчивает свое существование. Как в организме: у каждой клетки есть своя специализация; пока она амебы -- она одноклеточная, а когда она разрастается, и если она не станет специализироваться, то она просто лопнет. Слава Богу, Грушинский фестиваль миновал эту стадию и сейчас просто разделился. Сейчас это Кольский бугорок, Вторая сцена, Лагерь Ротенбергов. Я знаю ряд таких мини-фестивалей, где абсолютно своя атмосфера.
Для тебя они равнозначны?
Равнозначно я пытаюсь на все эти фестивальчики попасть.
Каковы твои пристрастия в авторской песне?
Митяев. Не смейся, правда-правда. Митяев, Козловский, Тальковский.
Тогда встает вопрос: песня-посвещение, которая прозвучала в первом отделении, Булату Шалвовичу Окуджаве случайна или нет?
Безусловно, не случайна, потому что я уже долго работаю в авторской песне, ничем более не занимаюсь. После того как я вернулся с войны, я уже пять лет живу тем, что пишу и пою свои песни.
Чем ты занимался до войны?
Я три года прослужил во Внутренних Войсках в городе Орле. А до этого я бродяжничал. Жил во многих городах: в Воронеже, Харькове. Уже тридцать два города, где я имел счастье проживать.
Авторская песня, как я понимаю, состоит не столь из музыки, как из поэзии...
Я слышал об этом (смеется).
На каких поэтов ты ориентируешься? Кто люб тебе?
Ирина Ратушевская. Ее очень мало издавали, я стремлюсь найти сборник, пока не нашел. Но дело в том, что четверостишие из ее творчества я ставлю эпиграфом всей своей жизни.
"Но отмеренный груз, укрывая рогожею грубой,
Мы еще успеваем горстями просеять зерно,
Чтоб изранить ладони, но выбрать драконовы зубы,
Из посевов, которому после взойти суждено."
С поэтами мы разобрались. Кого ты предпочитаешь из прозаиков? У меня сложилось такое впечатление, что ты очень хорошо относишься к творчеству Михаила Афанасьевича Булгакова? Так ли это?
Мало людей... Мало ЧИТАЮЩИХ людей, на которых он бы не отказал большого влияния. Но вообще-то я толкиенист. Толкиена можно любить, можно ругаться и отрицать, но это большой писатель. Конечно же, я не играю в эти детские игрушки, не бегаю с деревянными мечами, но по внутреннему духу моя жизнь мне очень напоминает путь Фродо к Ородруину.
Так ты причисляешь себя к племени хоббитов? А лапы мохнатые?
Нет, мохнатости на ногах Бог не дал (смеется). Во всем же остальном -- я хоббит. Все свое детство я провел на сельскохозяйственных угодьях в Черкесии, у моего отца. А потом получилось так, как сказано у Толкиена. Я вышел за порог, вошел на тротуар, который влился в дорогу, дорога влилась в шоссе, шоссе влилось в магистраль... И я больше не вернулся домой.
У Толкиена, как я помню, хоббиты очень любили есть и пить. Какие чудеса кулинарии тебе по сердцу?
Курицу люблю. Очень. А пить... Как-то сложнее ответить. Помнишь этот вопрос у Булгакова: "Вина какой страны вы предпочитаете в это время суток?" Наверное, для каждого времени года, для каждого месяца, для каждого времени дня есть свой любимый напиток. Наверное, сразу же и не скажу.
Спрашивал Александр Выростков
Песни Шухрата Хусаинова
Посвящение Сальери
Посвящение Булату Шалвовичу Окуджаве
Бессонница
Ученик волшебника (сага)
